Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 1  - Вероника Мелан

Я дышала одним с Кайдом воздухом, я стала окутывающей его радугой, синичкой, путешествующей по далеким землям с носорогом.

Параллельно занималась своими делами. Общалась с претендентами на роль будущего повара – пропускала через себя тембр их голосов, автоматически распознавала уровень желания готовить блюда или желания хорошо зарабатывать, набирала следующий номер, снова слушала.

И наблюдала, как периодически вспыхивает и гаснет подвешенный на длинной цепочке желтый кристалл.

По всему выходило, что пока Кайд сильно чем-то отвлечен – в мою сторону он лишь периодически поглядывал, не более того. Значит, придется усилить напор. Позже, вечером. А пока неожиданно нагрянувшая клиентка.

– Вы не понимаете, я обращалась ко всем врачам – боли не проходят. Все анализы в норме…

– Вам нужно отдохнуть.

– Вот! Я тоже об этом подумала!

Она была заполошенная. Измотанная одними и теми же мыслями. Накрутившая себя до предела.

– … возьму, думаю, путевку, отдохну на пляже.

– Вам нужно отдохнуть от себя.

И тишина в ответ. Удивленный взмыленный взгляд.

Я пояснила.

– На пляже вы будете думать одни и те же мысли. Отдых нужен от них. Когда вы не понимаете, что крутите в голове то, что вам неприятно, на помощь приходит боль – она отвлекает. Сбивает с ошибочного курса.

– Отдохнуть… от себя?

Женщине, на вид лет пятидесяти, подобное раньше в голову не приходило. Когда-то она была очень уравновешенной, сдержанной, «правильной» что ли. Создатель, сколько нас таких правильных старается жить для других, не для себя. И эта старалась.

– Да, неважно, уедете вы или нет. Просто повторяйте слово «отдых» как можно чаще. Слушайте после него тишину. Если опять неприятное придет на ум, снова мысленно скажите «отдых».

– И все?

Чинные ботиночки на низком каблуке; пучок на затылке.

– А как же мои боли?

– Примите таблетку. И забудьте. Через пару дней от нее не останется и следа.

– Если я перестану думать о плохом?

«Так не бывает. Слишком просто».

А все и есть просто. Снег за окном, тот, кто у меня в голове, очередной день, проведенный в сценарии игры – все всегда просто. Мы лишь должны позаботиться о том, чтобы каждое движение стало для нас приятным.

– Да. Можете прийти ко мне через три дня, если не поможет. Но это поможет.

Я знала, о чем говорила. Видела уже сотни людей, накрутивших себя до больниц и операций. «А как же мой диагноз?» – вопили они в голос. А никак. Боль и есть индикатор: «Ты думаешь не в ту сторону. Переключись». Чем легче и проще путь, по которому идешь, тем он правильнее.

«Да, Кайд?»

Когда я мысленно дотронулась до знакомого образа, мне стало удивительно хорошо.

Эх, игра-игра, чем же ты закончишься?

В очередной раз, сбрасывая чужое воздействие (на этот раз более сильное), полыхнул желтым кристалл.

Клиентка покинула мое агентство задумчивая и притихшая – не то решила опробовать на практике предложенный мной метод, не то посетить очередную больницу. Заплатить не предложила, а я не спросила.

Мне и без того было чем заняться.

*****

Он проснулся в заведомо плохом настроении – знал, каждый час будет даваться тяжелее предыдущего. И не прервать надоевший процесс, не поставить на паузу. Вместо того чтобы удерживаться в текущем моменте без мыслей, Кайду хотелось выйти на улицу, пройтись, подышать. Забыться, черт возьми. Позволить себе отдых.

Но внимание постоянно должно быть направленным внутрь – ни шага влево, ни вправо. Ничего, он выдержит. Только куда бы девать злость?

Пока он дремал, приходил Макс – принес очередную порцию еды (как зверю в клетку), забрал пакеты с мусором. Теперь при всем желании не использовать вынос отходов, как повод для доступа во внешний мир.

«Чем он мог навредить сторонним людям?»

«Возможно, ничем, – ответил бы Дрейк, – но они могут навредить тебе. Внимание рассеется. Сейчас нельзя».

Значит, его снова будет плющить в одиночестве, тишине и безмолвии. Порох внутри все суше, запал все ближе.

Горячий кофе Кайд пил, не чувствуя вкуса. Ушел с кухни в гостиную, приблизился к окну, с жадностью мертвого бога, смотрящего в мир живых, вглядывался в очертания знакомого проспекта: трамвайный перекресток, остановка, поток машин. Не сразу заметил, что именно отвлекает внимание, дергает зрение алым пятном…

Когда понял – замер.

Две розы на его окне. Он забыл попросить Кардо вынести их вместе с отходами, на автомате в тот вечер переставил на подоконник. Сухие цветы. Были.

Теперь одна из роз цвела и благоухала. Живые зеленые листья, тугой стебель, наглый красный бутон.

Дварту внезапно полегчало – не все будет серым в оставшиеся дни. Что она сказала? «Я объявляю тебе войну?» И выбросила красный флаг – начало боя. Намек он понял. Ожил, даже чуть расслабился.

Молодец. Пока он снял фокус с таких мелочей, как цветы на собственном окне, девчонка подвинула реальность – сменила ее на ту, где одно из растений живо. Хитро. Ему нравилось.

Он даже попробовал ухватить ее за наглую тонкую шейку, но собственная рука соскользнула – ушла в пустоту. Увы, все его усилия сейчас сосредоточены на другом. Он будет считать, что ей повезло.

А роза… Кайд какое-то время размышлял.

Роза пусть цветет.

*****

Она что-то сделала – он постоянно промахивался. Защитилась? Невозможно…

И проверить в полную силу он не мог – с часу дня на него «нахлынула» очередная трансформационная волна. Воздух начал казаться раскаленным, легкие жгло, глаза открывать опасно – разум ведет. Кайд сидел в кресле и ощущал себя канатоходцем, которому нельзя сорваться. Нить под ногами тонкая и непрочная, мысль в сторону – нестабильность, помноженная на два.

Не реальность – сухая жаркая пустыня. И этот далекий женский голос Айрини. Она то приближалась, то отдалялась. Удивительно, но она его спасала, казалась ему родником. Каплями влаги, мокрым платком для обожженной кожи.

Минуты тянулись то очень медленно, то вдруг прокручивалась по циферблату на триста шестьдесят стрелка.

Айрини бесила. Она кружила рядом, отвлекала, не позволяла сосредоточиться и уйти в себя, но она же и помогала. Напоминала о чем-то далеком, притягательном, как будто важном.

Кайд старался ничего не замечать. Изредка отмахивался, пытался ухватить. Не мог.